Голгофа. Распинают Христа. У подножия холма сидит апостол Петр и утешает рыдающую Магдалину. Внезапно с креста доносится слабый голос: "Петр... Петр..." Петр вскакивает, рвется через цепь солдат, но его отбрасывают. Второй раз доносится тот же голос, страдающий, жалобный: "Петр... Петр..." Апостол прорывает оцепление, вот он уже у самого креста... но нет, его снова отталкивают. И в третий раз слышится голос, уже еле слышный: "Петр... Петр..." Озверевший Петр, не обращая ни на кого внимания, разбрасывает в стороны солдат, отбирает у кого-то лестницу, взбирается на крест: - Учитель, я здесь!!! - Петр, Петр, а я отсюда твой дом вижу...
Остановил гибддешник старенький "запорожец". И давай придираться: кузов грязный, дымит сильно, и вообще ездить на нем нельзя. Короче, говорит: "Номера снимать сейчас будем". А сам на водителя так вопросительно смотрит, мол, какие у тебя ответные предложения имеются? А водителем был старый дед, борода по пояс, брови до щек. И говорит тот дед: "Ты, мил человек, не кипятись. Я вообще-то - джин, и если ты меня с миром отпустишь, любое твое желание враз выполню". Почесал гибддешник своей палкой под фуражкой, чтобы лучше думалось. Потом спину почесал, потом ниже и, наконец, говорит: "Хочу, чтобы у меня было то, о чем все кругом говорят, и чего ни у кого нет". "Это можно", согласился джин, вырвал из бороды волосок, дунул на него и произнес: "Имей совесть".
